Липовый цвет - Анна Рыжак

выставку, рассматривали полотна великих мастеров – Эдварда Мунка, Сальвадора Дали, Клода Моне, и после виртуального путешествия немного поболтали об этом. Я стараюсь помогать ему с домашним заданием. Матвей иногда ленится, но, в целом, хорошо справляется.

– Молодец, Ярослав. Я посмотрел его дневник, троек действительно нет. Продолжай в том же духе. Какие планы на этот месяц?

– Мы идем на мастер-класс по рисованию. Меня Матвей сам пригласил. Вы знали, что ему это очень нравится?

Отец поморщился.

– Какая ерунда! Но если это поможет стать вам дружнее, то сходите. А что-нибудь полезное?

– Будем готовиться к олимпиаде по математике.

– Во! – отец одобрительно хлопнул в ладоши. – Это очень хорошо. Но этого мало. Нужно больше заниматься точными науками. Я вам куплю билеты в обсерваторию и оплачу услуги хорошего гида с физико-математическим образованием. Он проведет экскурсию и расскажет вам что-нибудь интересное. Я хочу, чтобы Матвей был интеллектуально развит… и да. На! Держи. Заслужил!

Я больше не мог прятаться. Это было слишком! Мне было интересно, почему мой друг докладывает моему отцу о нашем времяпрепровождении. При этом папа никогда не спрашивал у меня, чем я увлекался, чем интересовался.

– Что тут происходит? Он не твой подчиненный, чтобы допрашивать его. Какое тебе дело, чем мы занимаемся?

– Я беспокоюсь о тебе, – сказал непринужденно отец, поправив очки. – Решил немного поболтать с Ярославом, узнать, что это за человек. Оказалось, что очень умный, интеллигентный парень. Мы подружились. Так ведь, Ярослав?

– Совершенно верно.

Ярик, смутившись, начал прятать какой-то пухлый конверт в карман. Он что-то еще невнятно проблеял и перевел взгляд на моего папу.

– Это мой друг! – вскипел я. – Не надо его допрашивать! Если тебе что-то интересно, спроси у меня!

Отец выставил ладони перед собой.

– Твой, твой! Никто на него не претендует! Я просто предложил ему в следующем месяце поехать с тобой на Гавайи. Спросил, не будут ли его родители против.

– Вы не об этом говорили!

– А ты подслушивал значит? – отец рассердился, и я умолк; гнев отца – единственное чего я боялся. – Идите занимайтесь математикой. В следующем месяце полетите на экскурсию в Обсерваторию Мауна-Кеа. Ярослав не против. Правда, Ярослав?

– Конечно, нет, – нервно сглотнув, кивнул он.

– Вот и славно.

Отец показал жестом, чтобы мы выметались и оставили его одного. Но мне не нужно было его разрешение, я сам уже взял Ярослава за руку и вытянул его в общий коридор, по пути объясняя, чтобы он не обращал внимания на властный тон отца и больше не отчитывался перед ним.

– Обсерватория Мауна-Кеа ему не представлялась даже в самых смелых мечтах. Да, он был умным, чистеньким мальчиком, одаренным математиком, но, увы, из бедной семьи, остро нуждающейся в деньгах. Отец купил Ярослава для меня в специальном агентстве.

– Такое бывает? – удивился Владимир, вороша красные угли кривой палкой.

– Да. Моего будущего «друга» заранее ознакомили с моими интересами, характером, а потом подстроили идеальные условия для нашей встречи. Я вот что думаю: может, и ты такой же купленный? Подозрительно бескорыстно ты помогаешь мне. Признавайся, отец платит тебе?

Владимир серьезно посмотрел на меня.

– Нет, мне никто не платит. У меня свои причины быть послушником при монастыре и ухаживать за болящими.

– Я видел, что ты платил мальчишкам. Но… Ты же не работаешь! Откуда у тебя деньги?

– Вообще-то я не обязан перед тобой отчитываться, – нахмурился Владимир. – Но если тебе так интересно, я много помогаю Виталинке с фермой, она мне платит. И то все деньги спускаю на благотворительность.

Я облегчено выдохнул. Это было похоже на правду. Еще бы одного такого обмана я не выдержал, окончательно бы потерял веру в этот мир.

– М-да! – Владимир закинул руки за голову, развалился на старом, скрипучем стуле и улыбнулся. – Как по мне, уж лучше быть голодранцем и свободно бегать по двору с ватагой друзей… – он взглянул на меня. – И тебе не сказали, что его купили для тебя?

– Конечно, нет. Все это выглядело так естественно! Я чувствовал себя интересным человеком, с которым наконец-то подружился мальчик не из-за денег. Но все это был обман, который однажды лопнул, как мыльный пузырь. Ярик столько мне потом наговорил! Оказывается, ему было со мной совсем не весело. Я ему не нравился! – мои зубы сжались от злости. – С тех пор я и начал относится к людям потребительски. Я начал думать: «А что, если все, кто меня окружал, были куплены для меня?». И не было ни одного искреннего человека рядом. Я не знал кому верить. Мне всегда было очень одиноко. Вокруг было полно людей, но я был все равно один.

Владимир задумчиво смотрел на сверкающие искрами головешки. Терпкий запах догорающих веток смешивался со сладким ароматом чая на смородиновом листе с медом из обугленного чайника.

– Твой отец не учел, что невозможно вырасти без того, чтобы кто-нибудь тебя не ударил, не толкнул, не обидел. Эту болючую «прививку» обычно получают в детстве, чтобы выработался иммунитет к трудностям. Ты должен был испытать на себе не только любовь, но и чужую агрессию. Иначе никак…

Огонь затухал, угли еще тлели.

– Пойдем спать?

– Идем.

Владимир полил немного воды на красные угли. Они зашкворчали и зафыркали. На поляне стало темно.

***

Две недели, что мы были в скиту на пасеке, трудники вместе с монахами занимались заливкой фундамента и постройкой сруба. Они сидели в свободных рубахах верхом на бревнах и, поблескивая топорами, рубили углы. Приятно пахло смолой и свежим деревом. Я, может быть, и хотел бы им помочь, было любопытно поучаствовать в необычном для меня деле, но не мог. Поэтому то читал псалтырь, то по привычке слушал аудиокниги по экономике или подкасты о финансах – только для чего? Зачем? Сам не знал.

«Если я решил поменять свою жизнь, почему до сих пор следую советам отца и изучаю только экономику? Сам он всегда говорил, что чтение – это способ инвестировать в себя, узнать что-то полезное. Отец читал исключительно новости, и только в тех сферах, которые затрагивали деятельность его бизнеса, а еще профессиональную литературу, биографии успешных людей, книги, посвященные личностному росту. Он читал для того, чтобы самосовершенствоваться, так он видел больше возможностей для финансового роста. Для него художественной литературы просто не существовало», – думал я, глядя, как Владимир пилит доски возле сруба. – «Теперь батя больше не интересовался моей жизнью… Почему бы не послушать „Остров сокровищ“, томик которого он когда-то вырвал из моих рук и унес в свою комнату? Жаль только здесь не ловит интернет. Но когда вернёмся в Абалак, обязательно попрошу Владимира загрузить аудиокнигу в телефон!».

Солнце поднялось высоко. На небе неподвижно встали облака, очень похожие на спящих белых баранов из Липовки. Владимир распрямился, вытер татуированным запястьем лоб и посмотрел на меня. Молчаливым движением подбородка он спрашивал, все ли у меня в порядке, я кивнул, дав понять, что все хорошо. Послушник тоже кивнул и унес доски внутрь сруба.

Они работали довольно слаженно, с утра и до позднего вечера, прерываясь только на короткий обед и на службы. Вокруг слышались разговоры, что через неделю строители уже будут заниматься устройством кровли и покрывать ее лемехом. Недалеко от будущего деревянного храма на земле выгрузили золотые маковки куполов. И хотя работы еще предстояло много, отец Илия сказал, что отпустит многих совсем скоро: близилось время сбора урожая. На многочисленных полях тоже требовались сильные руки, потому что за монастырем было закреплено несколько гектаров пахотных земель, где выращивали не только пшеницу и овес, но и картошку, свеклу, морковь и фацелию для пчел.

– Внутреннее убранство можно будет делать с меньшим количеством людей, – говорил нам за ужином скитоначальник, отец Илия. – Главное, чтобы крыша была, когда начнутся дожди и закружит снег.

Мне уже не терпелось уехать отсюда. Чего-то мне здесь не хватало. Может быть, того, что со мной